катманду и мама

Все 5 дней своего пребывания дома мама без устали фаршировала нас с Лебовски различными кушаньями. Мы ели три, пять, восемь раз на дню и никак не могли остановиться.

Мольбы о пощаде (мои) тонули в ароматах подаваемых блюд. Попытки (мои же) уберечь шотландского котенка от превращения в таки британского - с адмиралтейской харей - были встречены и вовсе в штыки, ибо "котенку же нужно расти!".

Если я на исходе 5-ого дня все же взяла себя в руки и решительно отвергла третий ужин, то кот был полностью деморализован и в полночь вновь скрипел и крякал над пустыми мисками.

"ДО каких пор!"
- РЕшительно произнес он.
- МИриться с этим более невозможно!"
- Хорошь откармливать животное! - потребовал баск и для пущей убедительности сдвинул густые брови.
Мама, виновато улыбаясь, покосилась на банку с кошачьей едой.
- Я завтра уеду, но вот курицу запекла на соли... Ты ему дай кусочек.
- Может, еще торт ему испечешь "Птичье молоко"?
- Но ему нужно есть курицу!
- А в Европу на уикенд ему не нужно?

В районе раковины послышалось шуршанье - и спустя мгновенье Лебовски, едва не командированный в Париж,  был схвачен с поличным в мусорном ведре. Вот этот самый Лебовски, "соответствующий стандартам породы" шотландский вислоухий, с папой Тускани и мамой, страшно вымолвить, Glamour Kiss of Sun! В подмосковном мусорном ведре!

- Вот видишь, оголодал совсем, - осторожно заметила мама, извлекая кота из ведра.
Баск спасся бегством.

Потом выяснилось, что наша с Луноходом поездка в Коломну благополучно идет нахуй, поскольку кто-то же должен покормить животное в субботу утром и днем, а мама как раз уезжает на дачу, а Саня так кстати отбывает на очередную свадьбу до воскресенья. Баск отработал свое, сходил в краткие (но душевные) гости и прибыл в поселок около полуночи.

Тут следует кое-что пояснить терпеливому читателю. Обычно моя прогулка от станции до дома в недетское время сопровождается обязательным телефонным звонком маме: она отслеживает мое благополучное перемещенье в лежбище, а я отпугиваю маньяков-любителей намеком на маму, отслеживающую (дальше вы уже читали). Негласная традиция предписывает говорить в течение всего пути, благо это каких-то пять минут.

И вот я иду со станции, ажно слегка напрягшись с непривычки (давно не гулял в полночь по деревне) и оттого, что не так давно в районе поубывали пару барышень. Набираю дачную маму.

- Ты уже дома?
- Нет, как раз иду.
- А, ну отлично. Как-то там котеночек! Обязательно покорми его и позвони потом - расскажешь, все ли с ним в порядке.
- Да что ему сделается?
- Бедный кошак проголодался! Ладно, позвони из дома!
- Но...
- Пока!

Сердитый баск в одиночестве добрался до гнезда. На звук отворившейся двери из-под шкапа выполз совершенно заспатый Лебовски. Баск поплелся в кухню, достал баночку с котеночьей жратвой, высыпал в миску. Лебовски слился с миской. Баск поспешил заняться сменой картриджей в принтере.

Отужинавший Лебовски поспел как раз к моменту, когда принтер - ура-ура! сообразительный компьютерный баск! - наконец ожил и, кряхтя, выдал первую нетестовую страницу. Зачарованный кот тронул лапой агрегат и осторожно надкусил уголок страницы. Басковое "Но чу!" осталось без внимания: Лебовски полез в принтер головой. Тяжко вздохнув, баск взял скотинку на руки и, почесывая ржавое кошачье пузико, принялся строчить вот эту вот галиматью. Лебовски поигрывал басковыми кучерями. Без особого энтузиазма, но раз уж принтер отобрали. 

Что называется, начинался волшебный катмандушный уикенд...